Зародившийся почти десять лет назад подход к стратегическому планированию в отечественной нефтегазохимии базируется на достаточно простом принципе.
Аккумулируются более или менее проработанные инвестиционные идеи участников отрасли, которые сводятся с прогнозами предложения ключевых видов сырья и спроса на базовые продукты.
С момента появления первого проработанного и качественного документа такого типа (речь идет о Плане развития газо- и нефтехимии страны на период до 2030 года) еще в 2010–2012 годах прошло достаточно времени — полноценный инвестиционный цикл. Это позволяет, сравнивая сложившиеся на момент создания документа инвестиционные идеи компаний с сегодняшней реальностью, сделать важные выводы об эволюции конкурентной среды в отрасли и приоритетов инвесторов.
Без долгих предисловий можно констатировать следующее: инвестиционного рывка в части этиленовых производств, который предполагался Планом-2030, за прошедшее время не случилось. Из заявленных проектов в стадии строительства находится лишь один (который и на момент создания Плана-2030 был наиболее проработанным, в том числе в части сырьевого обеспечения и инвестиций в инфраструктуру) — «Запсибнефтехим» СИБУРа.
Определенная позитивная активность ведется вокруг новых этиленовых проектов «Нижнекамскнефтехима». Появился и не фигурировавший в изначальном планировании проект Иркутской нефтяной компании, в отношении которой смело можно испытывать некоторый оптимизм. Вот, собственно, и все.
Что же пошло не так?
Здесь мы позволим себе некоторые обобщения предположительного характера. Во-первых, видимо, оказалось, что масштабные инвестиции в нефтехимии — это достаточно сложно. Для взвешивания и скрупулезной оценки требуется большое количество аспектов: от технологической конфигурации и выбора поставщиков технологий до качественного анализа и прогноза своих сырьевых возможностей.
Кроме того, крупные нефтехимические комплексы стоят дорого, вопрос финансирования таких инвестиций сложен и требует от проектной команды многогранных компетенций и кругозора. Причем из-за больших размеров требуемых привлечений далеко не каждый финансовый институт в состоянии работать с такими сделками, следовательно, нужна синхронизация усилий нескольких институтов, часто из разных стран, а заемное финансирование российского происхождения приемлемо стоит далеко не всегда.
Во-вторых, крупные мощности (чтобы максимально использовать эффект масштаба) не могут быть локализованы в произвольной географии: их нужно снабжать сырьем, а их продукцию нужно транспортировать к целевым рынкам. И оптимальных географических точек в этом двумерном пространстве признаков на самом деле очень мало. Причем вопрос сырьевого обеспечения сам по себе может упираться в необходимость дополнительных крупных вложений.
В-третьих, очевидная экспортная ориентация крупных базовых мощностей требует приобретения компетенций в дистрибуции непростой продукции нефтехимии на сложных внешних рынках. У большинства потенциальных инвесторов такого опыта просто не было (и нет до сих пор) ни в части самих продуктов, ни в части знания рыночного ландшафта, а в некоторых географиях успешное размещение возможно только через локального партнера-провайдера.
В-четвертых, конкуренция на мировом рынке нефтехимии интенсивно нарастала все эти годы (благодаря инвестиционному цунами в нефтехимии Северной Америки и крупным пускам на Ближнем Востоке и в Китае). Поэтому чем больше времени потенциальные инвесторы тратили на проработку своих проектов, тем сильнее росли требования к их качеству и соотношению «риск-доходность» в этих проектах.
В-пятых, перманентно флюктуировало регулирование в нефтяной отрасли, скачками меняя принципы ценообразования на сырье для нефтехимии и его ожидаемую стоимость в прогнозные периоды.
В-шестых, из-за очевидного отсутствия синхронизации стратегических приоритетов нефтегазовой отрасли и нефтехимии не состоялось никакого решительного прорыва в части генерации для нефтехимии этанового сырья. Если коротко, то за эти годы выяснилось, что никаких безусловных конкурентных преимуществ для инвестиций в нефтехимию в России не существует. Либо, если выражаться корректнее, реализация имеющихся конкурентных преимуществ требует исполнения определенных условий. К этому мы еще вернемся.
Почему же до сих пор и в отрасли, и на государственном уровне сохраняются желание и надежда на инвестиции в крупнотоннажную нефтехимию? Чтобы ответить на этот вопрос, надо посмотреть на ситуацию с общеэкономической точки зрения. Как хорошо известно, перед нашей страной стоит задача кратного ускорения экономики относительно нынешних, мягко говоря, умеренных темпов. Один из методов расчета ВВП заключается в суммировании ежегодных расходов на конечное потребление домохозяйств, инвестиций в основной капитал, государственных расходов и чистого экспорта. Трезвая оценка имеющихся потенциалов позволяет рассчитывать только на инвестиции и чистый экспорт.
Собственно, именно поэтому об этих сущностях столько разговоров в последнее время. И с этих позиций оказывается, что нефтехимическая промышленность — именно то, на что стоит сделать ставку.
Во-первых, суммарный экспорт продукции химической промышленности, пластмасс и резины — второй из группы несырьевого экспорта (за исключением секретных разделов) — 6,3% от общего национального экспорта в 2017 году. Во-вторых, химическая промышленность — крупнейший инвестор в основной капитал по группе обрабатывающих производств (2016 год, Росстат).
В-третьих, по темпам роста инвестиций (в фактических ценах) химический сектор — абсолютный лидер, нарастивший объемы вложений более чем в 2,6 раза с 2010-го по 2016 год. Не стоит забывать также, что нефтехимия создает одни из самых высокопроизводительных рабочих мест в «обработке» (за счет низкой трудоинтенсивности производств). Конечно, привлекательный характер исторических трендов далеко не гарантирует их сохранения в будущем, но тенденции заслуживают внимания.
Вернемся теперь к вопросу об условиях, необходимых для реализации конкурентных преимуществ, имеющихся у российской нефтехимии (виртуально или в действительности — это отдельный вопрос). Как говорилось выше, низкий в целом темп реализации проектов, заморозка и отказ от части из них свидетельствуют в общем о высоком уровне риска для таких инвестиций на фоне ожидаемой доходности. Как известно, ключевым источником риска для инвестиций в нефтехимии (они определяются стандартной многопроходной имитацией сценариев) являются неопределенность в ожидаемой цене продукции и неопределенность в ожидаемой цене сырья. И если первое прогнозировать точно очень трудно, то второе в высокой степени определяется двумя факторами. Первый — это постоянство правил игры, второй — сложившаяся практика перераспределения акцентов в национальной промышленной политике.
Однако нефтехимия сегодня не может похвастаться наличием системных мер поддержки, в отличие от сельского хозяйства, автопрома или, например, нефтепереработки. При этом первая отрасль создает весьма умеренную добавленную стоимость и экспортирует продукцию низких переделов (хотя и инвестирует больше химического производства), вторая практически лишена потенциала к развитию без господдержки, мало экспортирует и мало инвестирует (0,7% от валовых вложений в основной капитал), теряя присутствие глобальных игроков, а нефтепереработка в последний год находится в перманентной дискуссии о способности сохранить рентабельность по мере завершения налогового маневра и редукции таможенной субсидии, снижая при этом инвестиции.
В то же время единственная мера поддержки, существующая в отрасли, — отрицательный акциз на нафту и ароматику для химической переработки, — имеет довольно «техническое» происхождение (по истории своего возникновения) и работает, по некоторым оценкам, не на то, искусственно стимулируя переработку жидкого сырья и лишая целесообразности инвестиции в создание перерабатывающей и транспортной инфраструктуры для сырья легкого — этана, ресурсы которого в России больше и надежней на перспективу (в силу значительности ресурсов жирного газа), чем нафты нефтепереработки.
Таким образом, российская нефтехимия сегодня нуждается в переосмыслении подходов к стратегическому планированию отраслевой промышленной политики с акцентом на внимательный анализ конкурентных преимуществ и рисков (в том числе связанных с избыточной дороговизной капитального строительства в отрасли), а также к перераспределению в пользу отрасли акцентов в оказываемой государством поддержке промышленных отраслей (особенно с учетом начавшейся дискуссии об унификации мер поддержки инвестиций и экспорта).
Ибо химия и нефтехимия, без особых сомнений, может являться надежным провайдером единственных средств наращивания национального ВВП через инвестиции в основные фонды и экспорт продукции с высокой добавленной стоимостью.